Мы своих не бросаем...

— Ну, здорово, Дима! — Юрий выглядел несколько скованно, хотя в его искренней радости от встречи было сложно сомневаться.

— Привет, Юра. — Дмитрий сдержанно улыбнулся. Впрочем, он всегда был скуп на проявление эмоций.

— За 10 лет ты не сильно изменился, разве, что еще больше в плечах раздался, а я видишь, трохи раздобрел, нарастил мамон.

Они обнялись и Дмитрий потянул его к столику в небольшом кафе, где их уже встречал официант.

— Ильхам, давай, как обычно — повернулся к нему Дмитрий.

— 10–15 минут, Дмитрий Васильевич. Что будете пить?

— Ты водку еще пьешь, Юра? — Увидев его кивок, уже вновь Ильхаму — Ту самую, ну, а мне принеси пива «нулевку».

— Ого, а ты что, совсем в завязке? — даже как-то озадаченно тут же отреагировал Юрий.

Дмитрий усмехнулся — Меру-то мы знаем, да кто ж ее выпьет! Нет, не кодировался, просто как-то понял, что надо сдержанней к ней относиться, той мере… Ну, и после того как нашего ротного похоронил, ты ж знаешь, он со стаканом дружил. Но с тобой подниму, третью точно.

— Много наших собралось? — Юра, понятное дело, имел в виду встречу выпускников училища. В прошлом году исполнилось 30 лет их выпуска и получения долгожданных золотых лейтенантских погон. Они учились в одной группе, даже в одном отделении, а потом, пусть и совсем недолго, вместе служили в одной части в Таджикистане, откуда Юрий перевелся к себе в Киев.

— Человек 70 наверное. С Украины никто не приехал. Один Андрюха Усачев был, он так и живет в Одессе. Не в родной же Душанбе ему было возвращаться. — Дмитрий всегда был прямолинеен и дипломатичностью не отличался. — Сашка Монин с Сахалина прилетел, Лешка Хорев специально отпуск подгадал, он сейчас в Чили по контракту работает. Федосеев из своей Германии приехал, Махмуд был, даже пару дынь приволок из Ташкента…

На столе появилась бутылка, немного закуски и Ильхам собрался уже налить по первой в их рюмки. Дмитрий, поблагодарил его, но попросил оставить их наедине, мол, управимся сами. Без лишних слов официант куда-то умчался по своим неотложным делам.

— Давай, за встречу!

— Давай. А Генка был? — зацепив огурчика, спросил Юрий.

— Не был. И никогда уже не будет — Дмитрий смотрел прямо в глаза своему товарищу. Тот поперхнулся, отложив вилку. Смысл такой фразы понимается такими как они однозначно, переспрашивать не о чем.

— Возвращался Генка с работы. Во дворе увидел, как вроде какой-то мужик бьет женщину и тянет её сумку. Ну, ты ж понимаешь, он мимо не пройдет…

— ?

— Мужик его ножом пырнул, обчистил и с той бабой умёлся. Генка три часа там лежал, никто к нему не подошел, хотя место вроде людное. Приняли может за пьяного. — Дима говорил короткими предложениями, бесцветным голосом, спокойно и как-то отстраненно. — Светка его нашла и нам еще пару дней никому не сообщила, хорошо моя Таня ей позвонила.

Он сделал паузу. Юра сидел не шелохнувшись.

— Викентий уже тогда был в больших чинах. Поднял всех кого можно и кого нельзя. В общем, нашли их через полгода. Они на пару работали, она — в качестве живца, там еще один был, на подстраховке. Расчет на нормальных, короче. Правда не убивали обычно, просто Генка крепкий оказался и реально мог его скрутить…

Дмитрий опять посмотрел на Юрия и добавил: — Ты помнишь, думаю, Генкин принцип: «Мы своих не бросаем». Он всю жизнь таким был, еще с училища.

— Мля… — вздохнул, Юрий — Светлая память!

— Мы с нашего выпуска наверное уже с треть потеряли. Слава Лукин учет ведет. Понятно, кто по службе, дело такое. Бунько, вон, еще солдатом успел в Афганистане побывать, потом сразу туда же попал, сам напросился. Затем в Таджикистане ему досталось, в Чечне был. Больше 20 лет на войне. Говорил, что 75 лет выслуги к 50 годам набрал (день в период боевых действий считается за 3). Вышел на пенсию, вся грудь в орденах, 50 лет разве возраст? Передохни! Года не прошло — сердце… А еще Маркел, Роня, Крюк, всех не перечислишь. Черт, вот мы и видимся тут по таким поводам.

Юрий молчал. Что тут скажешь.

Дмитрий оглянулся на проходящего Ильхама — Слушай, народу пока немного, поставь нам ту песню, пожалуйста. Тот с готовностью кивнул, а Дмитрий повернувшись к Юрию, наполнил обоим рюмки.

— Давай третью.

Юрий всё еще молча кивнул. Не чокаясь выпили. Каждый за своё и вместе за всех…

Зазвучала песня и Дима, услышав её первые слова- «Много лет как мы служим вдали…», задумался о чем-то своём, впрочем и Юра тоже. С Генкой они дружили в училище, оказались в одном отряде, он знал его жену Светлану, да вот пути-дорожки у них потом разошлись, связь потерялась, а он так хотел встретиться с ним вновь.

— Генка и в училище всегда за других горой был, о себе не думал. Помнишь Варкуф? — продолжил Дима. — Там в ущелье наших два гарнизона было. Один внизу ближе к границе, я там сидел, а второй выше километров за десять, там Генка. У них с погодой всегда хуже было, борты иногда только к нам прилетали, у нас даже пару-тройку бэтеров было. Перед выводом как раз у них там уже и жрачка кончилась, плюс у него дочь родилась, он ее еще не видел, писем жены ждал, фотку, в общем, сам вызвался с группой сходить за продуктами и почтой к нам. Погоды нет. Снег еще лежит, дождь помню на неделю зарядил. В общем, командир дал добро, пошли. У нас там с местными были договоренности, что на этой тропе они нас не трогают, ну и мы их тогда не трогаем. В основном тихо было. А тут как раз привалил Валиулло. Он тогда к Файзабаду уходил, армейцы там его потрепали, но он опять увернулся. Генка со своими солдатами и попал в засаду. Надо отходить. Был у него один бурят или может калмык, реально, буддист, неказистый такой, Генка потом рассказывал. Ну, никакой. А тут вызвался сам прикрыть отход. Генку слегка задело, плюс у них один тяжелый был, надо нести. Радио не тянет, горы. Одна надежда, что наши стрельбу услышат. Удачно отошли, заняли позицию, а тут что-то тот бурят стрелять перестал. По словам Генки, не дай бог буддист к ним в руки попадет, хана ему будет полная, да и вообще — он его бросить не мог. И взять с собой никого из оставшихся не мог. Тем более кого послать за бурятом вместо себя. Добрался до него. Ранен. Магазин у него один пустой, а во второй пуля попала. Генка увидел, что в руках у него граната и он одной рукой, точнее пальцем не отжимая усики кольцо вытягивает. Ты можешь такое представить? Я как-то после попробовал — не смог. Ну и говорит Гене, мол, зря командир вернулся, я — нормально, задержу их. Так он его и поволок, приговаривая, чтоб тот руку не разжал. Еще рассказал, что когда ту гранату он перехватил, договорились, если что её для себя использовать. Только ближе головы свести и руку поднести, чтоб надежнее было…

На счастье наши услышали, борт появился, подмога пришла, все живые. Валиулло, гад, опять ушел, его потом в девяностых только достали, так и ошивался на границе.

Потом, уже года через 2 мы с Женей Кругловым переправились на тот берег. Гуманитарку по линии ООН планировали им переправить. Гена с нашей стороны оставался с прикрытием. Ну и в какой-то момент Женька мне говорит, мол, похоже обсуждают как нас захватить, он язык знал. Подали знак. Генка переводчиком руководил и за мотюгальником присматривал. Как увидел, что просигналили про опасность, так сразу тому велел объяснить, что нахрен их всех вместе с кишлаком с землей сейчас сравняем. Так что, хм, мы спокойно вернулись. Потом спрашиваю у него, и вправду что ли? А он так без шуток, на полном серьезе, а ты как думал? Мы своих не бросаем…

— Ты, потом уехал, а мы с ним на соседних заставах оказались — заметил Юра. — В 92-м, кажется, зимой, завалило перевал на дороге к нему. Он там вообще один офицер был, Светка как всегда с ним, ты ж ее знаешь, она с ним со школы. И дочка у него заболела, плюс солдат вроде как с аппендицитом. Ну, он командиру-то про солдата доложил, а про дочку не сказал. У нас в отряде борт тогда один всего стоял. Уже Союз развалился, с горючкой проблемы, в общем, дал он команду нам попробовать пробиться. Я топливо местным дал, нашел бульдозер, а снег валит и валит. Мы тогда посменно всем личным составом почти сутки тот снег чуть зубами не грызли. Тут Генка мне и про дочку сказал, сам понимаешь, я звоню командиру, а он отвечает, мол, все дети болеют, а солдат должен стойко переносить тяготы военной службы. Во как…

Юра перевел дух, налил себе, Дима приложился к своей нулевке.

— Короче, под утро пробились, с его стороны тоже ребята тропу пробивали. Генка солдата и Светку с дочкой отправил, а поскольку один был, сам на заставе остался. Командир подмену ему не нашел. В Душанбе поехали на медицинской буханке. Борт не послали. Солдатик тот выздоровел, слава богу, не аппендицит у него оказался.

Юра вздохнул и продолжил.

— Там у него дочь и умерла. Ты знал?

— Да, что первая дочь умерла и никаких подробностей. Его второй дочери сейчас лет 20, она уже в Москве родилась.

— Ладно, дослушай. Когда Генку сменили, он вечером в отряде командира борта нашел и врезал ему не разбираясь. Генка знал его по Афгану, тот в любую погоду летал. Тогда уже команда была, что летчики сами окончательное решение о вылете принимают, никто им не указ, вот Гена и решил, что это он отказался лететь к нему. Летун, парень простой, прямой и конкретный, тут же ответил. Потом экипаж подоспел, разняли, разобрались, что командир ему команды на вылет и не давал, да и о ситуации с больными не сообщил. По такому поводу он бы сам без приказа полетел и погода ему не помеха. Он не врал, я его всегда уважал.

На завтра, на читке приказов, толпа офицеров, а они оба с фингалами, да еще рядом стоят, плюс разит от них. Сам понимаешь…

Командир как назло заметил обоих, даже подошел. Генка ему и высказал, всё, что думал, а я его за руки схватил, поскольку знал о «разговоре» с летчиком и практически не сомневался, что он может и командиру в ухо дать. Понимаешь, для него это было невозможно вообще. Вообще! Чтобы так вести себя и… И бросить своих. Чуэш мене? — Юра явно завелся и сгоряча перешел на родную мову.

— Мля… — Теперь уже Дима не обошелся без крепкого словца.

— Генку потом перевели. В Забайкалье кажется. Я уехал до дому, до хаты, как говорится. Потом мы с ним на 20 лет встретились, но ты помнишь, он тогда сразу уехал, не смог остаться, так толком не поговорили.

— Ага, — продолжил Дима, — а на 25 лет ты не смог.

— Служба, сам понимаешь.

— А сейчас?

— В госпитале был, почти три месяца валялся.

— Извини. Сейчас не знаешь уже кто и как себя ведет в ваших краях. Якушенко вон всех из друзей в «Однокласниках» убрал.

— Дим, давай замнем для ясности… Как в той твоей песне: «Берегите друзей, господа…» Так-то лучше будет!

Налил себе и Димке и сказал:

— Гореть им всем в аду!

И добавил — Тем поганым политикам!

Дима ничего не сказал, даже не кивнул. Просто выпили вместе и всё.