Какое-то письмо в ящике… Кто это интересно? Юрий Васильевич давно уже не получал личных бумажных писем, тем более не отпечатанных на принтере, а написанных от руки.
«Уважаемый, Юрий Васильевич!
Меня зовут Приходько Руслан Владимирович. Я выпускник 3 батальона АВПКООРКУ КГБ СССР им. Ф. Э. Джержинского 1989 г. У нас 26.06. будет проходить встреча выпускников, готовим программу. Я, как пресс-секретарь собираю материалы о всех наших погибших на данный момент товарищах. Знаем, что наш однокашник Мосяков Владимир, служил под Вашим руководством, однако обстоятельства его гибели никому неизвестны. Буду очень признателен, если Вы сможете дать необходимую информацию.
Заранее благодарю.
Адрес почтовый…
Адрес е-мейл…
Телефон…»
Он перечитал снова. Рука сама потянулась к ящику стола в поисках сигареты. «Ах, черт, я ж бросил» — досадливо промелькнуло в голове…
Будучи человеком обстоятельным и ответственным, Юрий Васильевич поудобнее устроился перед монитором и ввел адрес получателя. Ответить было значительно удобнее ныне куда более привычным способом.
«Здравствуйте, уважаемый Руслан Владимирович!
Действительно, старший лейтенант Владимир Мосяков являлся моим подчиненным с июля 1991 года….»
Первая строчка сложилась быстро. А дальше… Дальше Юрий Васильевич задумался о том, как подобрать слова. Вдруг всплыло в памяти многое нужное и ненужное. Жаркое для Памира лето 1991 года. Какие-то непонятные события, катившиеся по всей стране, парад суверенитетов союзных республик. Тут же — резко возросшая активность «духов» на той стороне, бардак с доставкой грузов для снабжения целой области Таджикской ССР в течение предстоящей зимы, перебои с продуктами…
Однако, служба есть служба. В Афганистане реальный голод, с нашей стороны тоннами переправляли гуманитарную помощь, помеченную как от ООН и от Советского правительства, которую на деле оплачивала и снаряжала организация главы исмаилитов Агахана IV.
Во время такой передачи и при каждом ином случае попутно пояснялось кому добрым словом и мешком с рисом, а кому и кулаком в виде, например, установок «Град», развернутых на правильных позициях, о нежелательности переноса своих разборок на нашу территорию.
" В мае—июне 1991 года напротив участка нашего отряда увеличилась активность боевых действий между афганской вооруженной оппозицией и правительственными войсками. Одних мы привычно называли «духами», других — «народной властью». Недавние союзники как никак, так что бросить их мы не могли. Во время событий ГКЧП в Москве, «духи» как раз заняли уездный центр и на нашу сторону переправились десятки сторонников Наджиба. С семьями — стариками, женами, детьми. Мы их принимали, размещали, кормили, потом обратно переправляли в Афганистан, уже на других участках, еще контролируемых центральным правительством.
Использовалась вот такая лодка. Светлая память офицерам на переднем плане!
Одного из таких людей мы должны были срочно доставить в район компактного проживания крупной общины исмаилитов. Выполнял задачу Ваш однокашник Владимир Мосяков. Увы, в августе в Пяндже еще очень высокая вода и переправа, тем более в незнакомом месте представляет определенный риск. Он мог отказаться. Если помните, это был высокий, физически хорошо развитый человек, да еще и с разрядом по плаванию на уровне, кажется, КМС. И он рискнул.
Где-то в 5–7 метрах от противоположного берега его лодка перевернулась, попав в каменный перекат, Владимир буквально за волосы вытянул афганца и вытолкнул его на тот берег. Сам же принял решение вплавь вернуться обратно.
Ничего не изменилось здесь за 30 почти лет.
Фотография октября 2018 года. То самое место. Легко убедиться, вода уже не так высока и течение слабое. В августе всё по-другому, а главное — не видно камней.
Он ушел под воду метров в 10–15 от нашего берега. На глазах у водителя и еще одного нашего офицера. Судя по всему, старший лейтенант Мосяков, Ваш однокашник, является последним советским военнослужащим, погибшим в Афганистане.
Поиски в течении 1,5 месяцев результатов не дали. Только в начале октября на афганской стороне в районе к. Джомарджи-Боло
Ныне здесь мост. Здесь его и обнаружили.
было обнаружено его тело. Затем я лично доставил его к месту проживания семьи Владимира в Рязанской области, где он и был похоронен.»
Много ли расскажешь в письме?
Рассказать как искали?
Офицеры отдела и застав ежедневно неделями на десятки километров прочесывали берег, подняли наших местных жителей и афганцев, пообещав вознаграждение в виде дефицитного бензина или не менее дефицитных продуктов.
Как потом увидели камни, когда сошла вода, о которые явно его ударило… Как терзал себя сам Юрий Васильевич, ведь неопытный был еще Володя и не понимал, наверное, что с того берега мы бы вытащили его при любом раскладе. Не хотел попасть в плен? Духов бы к нему не подпустили и плевать на приказ не открывать огонь по той стороне. Мы своих не бросаем…
О чем он думал? Сберечь афганца? Скрыть от местных факт его переправы на тот берег?…
Рассказать, что Володя родом из небольшого села на Рязанщине? Четвертый сын в семье. И каково самому Юрию Васильевичу было тогда смотреть в глаза его матери и братьям? Как на прощание с ним собрались все жители этого села…
Сообщение о том, что обнаружено неизвестное тело пришлось как раз на 7 октября, в праздничный еще День Конституции СССР. Юрий Васильевич тогда зашел в отдел узнать обстановку. Собрались сразу, выехали с офицером и врачом. И с пластиковым мешком. Сомнений особо не было. Ехали молча…
И сейчас у него перед глазами стоит картинка: в бинокль он видит, как его офицер, которого там знали как Алимшо, разговаривает с группой афганцев. Один из них — известный пир исмаилитов, уважаемый очень в округе человек. Алимшо наклоняется, осматривает труп, вдруг поднимается и резким отработанным движением перекидывает автомат из-за плеча в руки. Черт, что там творится? Он же его уже и с предохранителя снял… Афганцы попятились, все они были без оружия, только где-то поодаль болтался телохранитель пира с автоматом. Пир остался на месте, протянул руку и что-то говорил и говорил Алимшо, а тот стоит с наизготовку и дико озирается. Наконец что-то ответил пиру, показав пальцем на тело. Слава богу, начал медленно опускать свой автомат…
В последний свой путь на родную землю Володя возвращался в пластиковом мешке, а Алимшо греб без устали не замечая ничего вокруг. На нашем берегу они вместе с врачом, молодым летёхой медицинской службы тоже Владимиром, вдвоем приняли из лодки скорбный груз и уложили его в кузов «шешиги», ГАЗ-66. Врач, посмотрев тогда внимательно на них, молча протянул им с Алимшо по стакану спирта: «Это я вам как врач рекомендую» — уверенно так и рассудительно сказал он. Какая уж тут субординация…
Юрий Васильевич, отвлекся от воспоминаний. Набрал знакомый номер телефона.
— Царанг, Алимшо. Как дела?
— О, Юрий Васильевич, здравствуйте. Рад Вас слышать! — послышался в ответ веселый голос.
— Тут такое дело… — без предисловий начал Юрий Васильевич и рассказал о письме. — Что еще помнишь?
— Я тогда, когда спирт тот выпил, то даже не захмелел ничуть. Трупный запах только из горла ушел. Да к тому же просто в себя пришел. Всю жизнь тот момент помню и помнить буду — Алимшо был уже очень серьезен.
— Подожди, напомни, ты ж тогда их там на берегу чуть не порешил всех. Что это было?
— Юрий Васильевич, — голос замялся. — Ну, у Володи фикса золотая в зубах была, я это знал. Тело уже было достаточно обезображенным и той фиксы я не увидел. — он снова взял паузу, подбирая слова — В общем, я решил, что ее они выбили. Золото все-таки.
— И?
— Простите, я даже и не сообразил, как автомат в руках оказался, а палец на спуске. Это просто рефлекс…
— Что, стрелял бы?
— Ну… Как в тумане ведь был. Сами понимаете, я ж его рекомендовал, присматривал за ним, он только к нам перешел и тут… Сами помните, столько искал его. До сих пор его часто вспоминаю. Наверное и поныне не отпускает он меня.
— И положил бы там всех? Даже не спросивши кто именно его нашел?
— Спросил. Как иначе? Но… — еще одна пауза, а затем уверенно — положил бы всех. Простите, Юрий Васильевич.
— Учи вот вас всех жизни — только и проворчал он.
— Пир тогда уверенно так сказал, что если это они, то он их там сам всех передушит. Собственными руками, мол. Я его знал, он шутить в таких делах не любил. — как оправдываясь сказал Алимшо.
— Ладно. Наверное уже детали описывать им не буду. Пусть останется с нами. — завершая разговор произнес Юрий Васильевич.
— Согласен. А мы, кстати, с Владимиром, врачом, виделись пару лет назад. Тоже вспомнили про всё. Помянули и Володю, конечно.
— Передавай привет, если что. До связи!
Завершив разговор, Юрий Васильевич еще раз прочитал свое письмо, записал еще свой номер телефона и отправил его адресату.
Фикса — золотая коронка, по результатам заключения патологоанатома, оказалась на месте, это он помнил точно, просто ушла в сторону и её было невозможно увидеть.
На счастье, после октября 1991 года ему больше никогда не довелось выводить своим твердым почерком: «Ваш сын…, верный сын советского народа… пал смертью храбрых при исполнении специального задания командования… память о нем останется в сердцах всех его сослуживцев…»
С наступающим Днем пограничника, друзья!
